Концентрация лагеря: как «Зона интересов» показывает изнанку Освенцима

Главная часть действия фильма разворачивается в воображении зрителя

0

«Оскары» за «лучший международный фильм» и «лучший звук» — не единственное, из-за чего весь мир резко обратил внимание на фильм Джонатана Глейзера «Зона интересов» из программы прошлогоднего Каннского кинофестиваля. Режиссер картины еще и произнес на «Оскаре» скандальную речь, где слова «еврейство» и «холокост» были соотнесены с 7 октября в Израиле и последующими событиями. Теперь «Зону» — рассказ о семье коменданта Освенцима — будут смотреть особенно придирчиво, ведь там холокост — как раз центральная тема. «Известия» разбирают картину, которую большинство критиков уже давно провозгласило шедевром.

Семейный портрет в экстерьере

Фильм Джонатана Глейзера — тихая семейная мелодрама. Живут в уютном двухэтажном домике муж, жена и их дети. Муж — начальник, он почти всё время на работе. Жена ухаживает за домом и садом, ведет хозяйство. Всё у них хорошо, даже прислуга имеется. Проблема в том, что мужа вдруг решают перевести на другое место работы, а жене не очень хочется переезжать из обустроенного с такой заботой гнездышка. Она решает остаться, а он едет один в надежде как можно скорее вернуться на прежнее место работы.

Есть у всего этого незамысловатого сюжета только один нюанс: место работы мужа — концлагерь Освенцим, он служит там комендантом. Зовут его Рудольф Хесс, он после войны заявлял, что уничтожил 2,5 млн евреев. Он специалист по газовым камерам и крематориям, оберштурмбаннфюрер СС. Сын мелкого лавочника из Баден-Бадена.

Дом Хессов расположен прямо через стену от Освенцима, сразу за колючей проволокой. Отсюда и название фильма: «Зона интересов» — это огромная территория, которая принадлежала системе лагерей и включая, например, сельские угодья и леса. Всё то время, что мы наблюдаем за семьей, мы слышим постоянный гул. Это работают печи, сжигающие людей. Иногда слышны выстрелы, лай собак, крики и плач людей. Но не очень громко, покой семьи Хесса они не смущают. Его дети играют с чужими золотыми зубами, в дом приносят конфискованные у узников вещи, жена Хедвига с удовольствием крутится перед зеркалом в обновке, раздраженно отмечая мелочи вроде разорванной подкладки.

Страшная должность

Понятно, почему «Оскар» за звук. Фильм снят долгими общими планами, отстраненно, в холодной гамме, не случайно Глейзера теперь сравнивают с Кубриком. Но в кадре почти ничего не происходит. А мы — вслушиваемся, пытаемся разобрать: крик это сейчас прозвучал или это дерево заскрипело? Собака залаяла или ребенок заплакал? Хесс читает детям сказку на ночь, а мы думаем о детях, которые за стеной.

Ход Глейзер выбрал простой, но очень действенный, и чем больше мы знаем о холокосте, тем страшнее смотреть «Зону интересов». Кудесник звукорежиссуры Джонни Берн искал для фильма звук целый год до съемок, потратил кучу сил на то, чтобы записать звук выстрелов так, как его могли слышать обитатели дома Хесса, рассовал по дому 20 микрофонов, чтобы они записывали все шумы и создавали часть цельной звуковой картины. Он свой «Оскар» заслужил в полной мере.

Профессор РГГУ, сопредседатель Центра «Холокост» Илья Альтман по просьбе «Известий» посмотрел фильм и указал на ряд исторических неточностей, на которые авторы пошли для создания необходимого эффекта. Например, по контексту фильма можно подумать, что дом Хесса построен комендантом специально для своей семьи. Но он прежде принадлежал польскому офицеру, впоследствии был реквизирован, польский офицер туда же вернулся в 1945 году и жил там до 1960 года, пока не продал его польскому крестьянину. Поэтому в доме многое сохранилось. Одна из экономок вела дневник, из которого можно довольно точно установить расположение комнат и предметов. В картине показало, как семья Хесса постоянно делит вещи заключенных, но это вряд ли было возможно: коменданта Бухенвальда казнили за коррупцию, так что тут тоже, скорее всего, преувеличение.

— Дети в фильме играют с пеплом из трубы крематория, принимая его за снег, — продолжает Альтман. — Труба крематория действительно находилась недалеко, дети могли ее видеть, но крематорий работал до весны, самое позднее — до середины лета 1943 года, а действие разворачивается в августе. А еще, например, заключенного лагеря топят за найденные у него яблоки — такое вряд кто-то стал бы делать, хотя причин и способов убийства в то время в лагере было очень много.

Мы не узнаем из фильма многие подробности биографии Хесса, включая убийство товарища в 1920-е годы, несколько лет в тюрьме, долгий путь к его страшной должности.

Впрочем, как уже было сказано, фильм работает в нашем воображении, так что мы сами можем представить страницы биографии коменданта с очень странной прической, как будто голову ему специально изуродовали и прилепили сверху пучок волос, как зловещий парик палача.

На «Оскаре» Глейзер, волнуясь, произнес несколько путанную речь, из которой можно было понять, что за словами «еврейство» и «холокост» скрывается оправдание насилия в Газе и многочисленных жертв, пусть даже Глейзер и не отрицает трагедию 7 октября. Илья Альтман, комментируя эту речь, отметил, что тенденция сравнивать современные события с холокостом приводит к тому, чтобы таким образом прямо или косвенно приуменьшать ужасы реальной исторической трагедии.

Но сама речь, как и два «Оскара» фильму, конечно, приведут к тому, что «Зону интересов» посмотрит больше людей. В мировом прокате до этого фильм успел собрать чуть больше $20 млн. Возможно, теперь он где-то выйдет в повторный прокат, а где-то будет выпущен впервые. В России фильм не выходил, хотя на многих площадках доступен с переводом онлайн, что называется, без регистрации и рекламы. Его уже смотрят и активно обсуждают.

О бедной Хедвиге…

Оценка таких фильмов, пожалуй, должна оставаться за зрителем. Звукорежиссер Джонни Берн считает, что фильм разворачивается в двух плоскостях — видимой и звуковой. Но так же можно сказать и то, что перед нами еще и два отдельных сюжета. Один из них — рассказ о жене Хесса Хедвиге, первая половина фильма посвящена ей. Хедвигу играет одна из лучших немецких актрис современности Сандра Хюллер, звезда «Тони Эрдманна» и «Между рядами». Она также сыграла главную роль в великолепной судебной драме «Анатомия падения», победительнице Канн и лауреате «Оскара» за сценарий.

Так вот, приходится признать, что вторая половина фильма, где нам больше всего показывают Хесса (Кристиан Фридель), получается значительно слабее. Потому что когда мы смотрим на Хесса, то наблюдаем за абсолютным злом. На наших глазах он изучает проекты новых способов убийства, плетет интриги в кабинетах и хвастается по телефону своими достижениями жене. Хесс — это настолько мощный образ, что он с какого-то момента перестает действовать на нас. Мозг отказывается его принимать, он уже кажется каким-то суперзлодеем из комиксов, потому что сознание буксует и подсовывает аналоги вроде Зорга из «Пятого элемента», которого словно списали с Хесса, даже прически похожи.

Быт Хедвиги — совсем другое дело. Когда смотришь на жизнь семьи коменданта, это уже не рассказ о чем-то невероятном, потому что тут сюжет уже обращен к тебе. Поневоле задаешь себе вопрос, нет ли чего-то общего между тобой и этими бюргерами, которые привыкли не слышать чужие вопли из-за стен и гул печей, перемалывающих чужие судьбы.

С Хессом себя идентифицировать не получится, а с Хедвигой — практически неизбежно. Это обращение к совести, это призыв к ответственности, возможно, даже обвинение. Очень жаль, что Глейзер не осознает это и уводит нас от страшной развернутой метафоры в сторону чисто исторического контекста. Так он перемещает действие фильма из настоящего в далекое прошлое. Что странно для человека, который сегодня берет на себя смелость обличать Израиль среди респектабельной публики в Лос-Анджелесе. Но правда остается правдой: «Зона интересов» — прежде всего первый час сеанса. Дальше начинается зона страшных фактов, но это уже совсем другое кино.

Источник