«Мне пришлось рассказывать Брежневу анекдот про него же»
Юрий Стоянов — о новом сериале «Фантазер», отношении к критикам и «Игре в «Городки»
Народный артист России Юрий Стоянов в конце октября отправится на гастроли по югу России со спектаклем «Спасти рядового «Гамлета», в котором он сам выступил режиссером. Параллельно с этим актер готовит новое дополненное издание своей книги «Игра в «Городки» — она выйдет уже в ноябре. А пока в эфире начал выходить новый комедийный сериал «Фантазер», где Стоянов сыграл 48 разных персонажей. «Известия» поговорили с артистом о проекте, о «Городке», о критике его роли Леонида Брежнева в сериале «Игры» и о том, почему Стоянов не стремится стать постоянным артистом МХТ им. Чехова.
«Фантазер — это основа актерской профессии»
— Юрий Николаевич, вы не раз говорили, что по первым словам собеседника можете понять, интеллигентный человек перед вами или нет. Что вы понимаете под понятием интеллигентности, и осталось ли оно вообще?
— Конечно, оно осталось. Оно никуда не денется. Но оно всё больше камуфлируется временем, обстоятельствами и самими людьми. Это понятие не всегда в почете. Имею ли я право рассуждать на эти темы? Я себя могу считать кем угодно, но являюсь ли интеллигентным я, об этом могут судить только люди, но не я сам.
На самом деле я очень горжусь своими неаристократическими корнями. Это не мешало всем моим родственникам и по отцовской, и по материнской линиям быть глубоко интеллигентными людьми. Бабушка моя была интеллигентнейшей женщиной, но подписывалась крестиком, потому что плохо писала. По отцовской линии все крестьяне на лет 300 назад, а по линии моей мамы все работали на заводах. Всем дурным словам я научился не в семье. От людей, которые десятилетиями работали на заводе, среди людей, которые столетиями пахали, я ни разу не слышал матерного слова.
Интеллигентный человек — это человек, который никогда не поставит себя выше своего собеседника или окружающих. Это всегда желание понять, умение слушать, быть снисходительным к слабому. Это всё очень простые вещи, ничего нового я, наверное, не открою. Но я вспоминаю взгляд всех своих родственников. У них глаза были хорошие. Мне кажется, интеллигентность должна быть сродни доброте и искренности. Интеллигентный человек всегда выполняет главную заповедь: он никогда не желает другому того, чего не возжелает себе.
— С какими людьми вам сегодня вообще интересно разговаривать?
— С любым интересным человеком. Но так складываются обстоятельства, что все эти люди, как правило, моложе меня. Не считая, скажем, Станислава Андреевича Любшина, которому 92 год, и он может оставаться интересным. У него светлый ум и светлая память. С такими людьми мне интересно. Мне интересно с молодыми. Меня многое может раздражать, но даже то, что меня раздражает в них, всё равно интересно. Потому что надо отбросить это вечное брюзжание, которое передается из поколения в поколение и ничем не меняется от шекспировских времен до наших. И везде есть эта фраза: «Вот в наше время». Если это «не наше время», то постарайся, чтобы оно стало твоим. Тогда дольше проживешь.
Кадр из сериала «Фантазер»
— Как вы попали в проект «Фантазер»? Он изначально писался под вас?
— Да, конечно. Согласился сразу. Мне предложили его очень дорогие мне люди — мои продюсеры Катя Боровлева, Саша Рыбин и Марго Кржижевская, с которыми мы уже много чего сделали. Наше знакомство началось еще с шоу «100янов». С моей точки зрения, недооцененный проект, он сработает вдолгую. Эти истории раскручиваются отдельно в интернете. Тогда только ленивый эту косточку не обглодал, что не «Городок» ли это? А я не стесняюсь «Городка», я никуда от него и не собираюсь убегать. Просто наступают другие времена, другой технологический уровень в кино и на телевидении и другие партнеры. К счастью или к сожалению. Для меня, конечно, к сожалению, потому что та программа была программой двух людей. Я привык партнерствовать с одним человеком, но сейчас у меня огромное количество потрясающих артистов — моих коллег.
— В «Фантазере» вы тесно в паре с Ириной Розановой, которая меньше всего приходит на ум, когда говоришь о комедийном сериале.
— Изначально должна была играть другая, острокомедийная актриса, которая в итоге не смогла участвовать. Но как я рад, что она не смогла! И как я рад, что в итоге снялась прекрасная драматическая актриса. Хотя Ирина блестяще владеет и комедией. Но вся ее комедийность очень органичная. Иногда смотришь на нее и не понимаешь, она сейчас играла или нет? И мне было к чему тянуться. В этом сериале я сыграл 48 разных персонажей. И дороже всего мне тот один, который сквозной. Дорога семейная пара моего героя и героини Иры Розановой. Там очень много трогательного, там есть любовь. Хотя они ругаются, у них есть противоречия. Но в этом есть «милота», как говорил наш режиссер. Это слово мне очень нравится.
Юрий Стоянов и Ирина Розанова в сериале «Фантазер»
Моего инженера Лужина называют фантазером. Я попросил, чтобы мы взяли песню «Фантазер, ты меня называла», и сам спел ее там в двух вариантах. В очень грустном и в том хитовом и привычном звучании. Что такое фантазер? Это основа актерской профессии. Это камень, на котором она стоит. Может быть, самый главный. Потому что всегда ты должен нафантазировать человека, максимально опершись на свою жизнь, на свои переживания. Первое название сериала было «Самозанятый». Сериал выходит всего раз в неделю, и надо очень сильно любить этот формат, чтобы раз в неделю в 13:30 воскресенья посмотреть эти 30 минуток.
«Я не занимаюсь вещами, которые кого-то обижают»
— Герои «Городка» — это герои нашего времени. Или теперь уже устойчивые мифы нашего прошлого. А кто герои нынешнего времени? Кто мог бы быть объектом сатиры сегодня?
— Сатира не имеет ко мне никакого отношения, я с ней не очень дружу. Я дружил со Жванецким, хотя и Михаил Михайлович не был таким лобовым сатириком. Этот жанр быстро устаревает. Проходит пять лет, и уже нужна «Википедия», чтобы понять, о чем там шутят, а главное — о ком. Эти персоны быстро забываются, потому что сатира направлена на власть имущих, а там ротации очень быстро происходят. И, как правило, люди не стараются их запомнить. Не считая выдающихся. «Городок» и нынешнее шоу всё-таки на стыке юмора и какой-то лирической ноты. Кто герои? Те, с кем хочет идентифицировать себя зритель. Когда он говорит себе: «я знаю такого», «у меня за спиной такая же». Если такое происходит, то ты становишься родным. И история становится родной. Или еще те, на кого хотят быть похожими зрители. Самоидентификация — очень важная штука.
— «Городок» выходил в то время, когда многие вещи воспринимались чуть проще, менее остро. Насколько может обидеть зрителя сейчас то, что происходило на экране тогда?
— Я вообще не занимаюсь вещами, которые кого-то обижают. Я считаю, что миссия моей профессии, как бы высокопарно это ни звучало, — мирить людей, а не расслаивать. Но если обидится, значит, дурак. Значит, он не наш зритель.
Кадр из сатирической программы «Городок»
— Сколько процентов шуток «Городка» нарушает современное российское законодательство?
— «Городок» принадлежит своему времени. Передача поэтому и стала такой знаковой, потому что очень точно отразила время. Люди узнавали себя. Главное, что даже по прошествии большого количества времени «Городок» остается энциклопедией веселой и невеселой, очень грустной и трагической и какой угодно жизни 1990–2000-х. Наверное, очень много сейчас бы в телеэфир не прошло. Да и тогда был перехлест какой-то, но это было время становления телевидения. В начале 90-х телевидение пошло в первый класс, и мы тоже пошли в этот телевизионный класс.
Мы все пытались жить, потеряв одну страну, но еще не приобретя другую. И мы были мостиком, который должен был примирить эти два непримиримых времени. К тому же, поскольку «Городок» принадлежит своему времени, многое из него сейчас уже может показаться несмешным. Но не так много, как я думал. Довольно многое осталось актуально, потому что человек еще со времен Аристофана, Шекспира и Мольера по сути своей не меняется. На этот шампур можно надеть много знаковых вещей, которые привязаны к времени, к историческому моменту, но сама природа человека остается такой же. Поэтому да, что-то непроходимо, подпадает под какие-то законы. Иногда несправедливо подпадает. Иногда справедливо. Но я не воюю ни с кем в эфире.
«С Брежневым я общался лично, хоть и недолго»
— Недавно закончился сериал «Игры», в котором вы сыграли Леонида Брежнева. Многие рецензенты упрекают вас, что во многих ваших проектах есть отпечаток «Городка».
— Это пишут от отсутствия ума, от отсутствия профессии. Потому что это журналистское клише, его легче всего подобрать и обглодать эту кость. Причем с земли. Даже не из миски. Для этого надо знать время. Я имею право на отношение к персонажу. Меня абсолютно не расстроили рецензии, было много текстов, которые меня обрадовали. И все они абсолютно разделяются не только по мнениям, но и по возрасту. Когда некая Маша Криворучкина пишет о том, что Брежнев был не такой, а самой Маше, оказывается, 25 лет, и хочу, чтобы она мне, 67-летнему, рассказала, какой был Брежнев. Она бы своих родителей сначала спросила. Я с Брежневым общался лично, хотя и недолго. Это было на одном из студенческих дней рождения, где одна из студенток, почти моя однокурсница, но с другого факультета, была его родной внучкой. Он ее любил больше всего на свете, поэтому пришел на этот день рождения. А народу было всего человек пятнадцать–двадцать.
Актер Юрий Стоянов перед началом ХХХ церемонии вручения первой театральной премии «Хрустальная Турандот»
— И как вы с ним пообщались?
— Мне пришлось ему рассказывать анекдот про него же. И мне за это ничего не было. Вообще ничего! В эту «страшную эпоху застоя», как ее некоторые называют.
— А вы помните этот анекдот?
— Не буду я вам его рассказывать. У меня в ноябре выйдет книга, которая называется «Игра в «Городки» — это сильно дополненное издание. Вот там будет новый рассказ о том, как это произошло. Он называется «Брежнев и я». Это я к тому, что Брежнева эти юные журналисты не помнят, не знают. Родители их, может быть, еще и помнят. Только ленивый не показывал Леонида Ильича, эта характерность очень легкая. Только я, когда играл Брежнева сейчас, уже знал, что то, над чем мы смеялись тогда, — это следствие тяжелого ранения во время войны. Причмокивания — это результат запущенного пародонтоза. Его некоторая заторможенность — это результат антидепрессантов, которыми его пичкали. Я это всё знаю. Поэтому считаю, что сыграл его тепло. Есть юмор, ну да. А какой должен быть Брежнев? Та самая внучка Брежнева, когда ее позвали в 2000-х годах на одно телевизионное шоу, в котором начали в очередной раз хаять ее деда, встала и сказала: «У вас краски не хватит покрасить всё то, что мой дед построил». И я не злюсь на таких критиков, я над ними смеюсь. Мне не важно это мнение абсолютно, я очень доволен этой ролью. И ей очень доволен режиссер, мне этого достаточно.
Кадр из сатирической программы «Городок»
Что касается отпечатка «Городка». На этом отпечатке так много появилось юмористических передач и форматов, что я могу этим только гордиться. Может быть кто-то не видел фильм «12» Никиты Михалкова, не видел «Человека у окна» Дмитрия Месхиева и «Зайца над бездной» Тиграна Кеосаяна и много чего еще? Но это их проблемы.
«Моя жена не относится ко мне как к апельсину, который бросили в соковыжималку»
— Мне казалось, у вас в целом были амбиции идти в сторону большого драматического кино.
— Это не амбиции, это моя профессия. Я умею и то, и это. Просто смешить тяжелее. Это очень ценят в себе и в реакции зала большинство трагических актеров, они очень дорожат этими кусками в своей работе.
— Просто есть ощущение, что вы освоили все грани комедийного амплуа.
— Благодаря зрителю, который мне очень многое позволяет. Я надеюсь, что чувствую и понимаю тех, кто находится по ту сторону камеры, а они дают мне некоторую фору. Они разрешают баловаться. Немного баловства, хулиганства и дуракаваляния никогда не помешает в комедийной роли. Оно всё идет от фантазии, которая замешана на твоих личных переживаниях.
— Как во всем этом разнообразии контента сейчас находите интересные роли?
— Во-первых, я не могу сказать, что у меня дома лежит 250 сценариев и, прочитав их, нашел то самое одно золотое зернышко. Я — актер, я должен сниматься. Должен жить так, чтобы меня не забывали. Я должен быть актуальным для разных поколений, должен ходить на передачи. Вот там я выбираю только то, что мне интересно. Все, у кого я бы в гостях —комики они, не комики, из Comedy Club или просто журналисты — это люди, которых я люблю и с которыми мне интересно. Что касается ролей… Основа основ — это, конечно, сценарий. Очень тяжело найти сценарий, который полностью тебе придется по душе, чтобы ты сказал жене, которая является твоим директором: «Лена, сделай всё что угодно. Раздвинь сроки, наври (она этого не умеет, я тоже), но я должен сняться в этом фильме». Таким сериалом будет «Мамонты», который должен вроде бы выйти поздней осенью. О пожилом человеке, которого обманули мошенники. Там много смешного и много грустного.
Юрий Стоянов на телепередаче Comedy Club
— Насколько плотно расписан ваш актерский график?
— По-разному, но в целом сильно. Моя жена не относится ко мне как к апельсину, который бросили в соковыжималку. Она знает, что я должен сниматься не больше четырех дней подряд, а потом нужен выходной. И не раз в неделю, а два раза в неделю. Как и положено по российскому трудовому законодательству. Мы не завравшаяся семья, которая работает так, как ей удобно. Мы семья, выполняющая российское законодательство, в отличие от некоторых продюсеров.
— Обычно говорят, что лучше никаких деловых отношений с лучшими друзьями или супругами не иметь. Помимо возможности стать лучшими партнерами, всегда есть риск стать настоящими врагами.
— А как же мы с Илюшей Олейниковым вместе были 23 года и в «Городке» 21 год? И работали вместе, и деньги делили вместе. У нас жены умные. Вот и всё.
«Получается, в 60 лет поставил первый спектакль, но фильм снимать не буду»
— Вы долгое время были связаны с МХТ им. Чехова. Даже казалось, что войдете в его жизнь на постоянной основе
— Я и остаюсь там.
Предпремьерный показ спектакля «Женитьба» в МХТ им. Чехова
— Но вы же не в составе труппы театра?
— Нет, я не могу себе этого позволить. Я очень люблю этот театр и очень дорожу своим присутствием. В театре не разделяют меня и людей, имеющих отношение к трудовой книжке, которая лежит в отделе кадров МХТ им. Чехова. Я там свой человек. Я надеюсь, что это так. Но если бы я взвалил на себя эти обязательства, а я очень дисциплинированный человек, я бы не мог их нарушать, и они предельно ограничили бы мою свободу на стороне. Поэтому я приглашенный артист в МХТ.
— А гастроли у вас ожидаются в этом году?
— Да. Начиная со второй декады октября я поеду со спектаклем, который сам поставил в Петербурге, «Спасти рядового «Гамлета». Мы будем с этим спектаклем в Краснодаре, в Ростове и в Сочи. Проедем по югу России, это будет неделя очень плотных гастролей.
— Вы сами написали сценарий?
— Нет, писали другие люди, я просто участвовал в этом, и поставил я. «Спасти рядового «Гамлета» — не в буквальном смысле рядового. Речь идет о рядовом спектакле «Гамлет». С которым группа артистов поехала на халтуру, и случилось некоторое чрезвычайное происшествие. Они, оставшись без главного действующего лица, пригласили другого артиста — меня. И на следующий день мой герой придумал, как выкрутиться, поскольку «Гамлета» он не учил в ту ночь. И всё второе действие — это как они поставили этого «Гамлета» за 45 минут.
— Пьеса случайно не на реальных событиях основана?
— Нет, но я думаю, что таких случаев в реальной жизни тоже немало. В театре это называется «срочный ввод».
Спектакль «Спасти рядового Гамлета»
— Это первый опыт, когда вы ставите спектакль?
— Если брать постановку в целом, то не первый, поскольку я был режиссером-постановщиком «Городка». Но в театре, получается, в 60 лет поставил первый спектакль. Но фильм не буду снимать. Мне многие предлагают снять, продюсеры в том числе. Иногда помогаешь в слабой истории молодому режиссеру, картина вырисовывается, и ты думаешь, что и сам мог бы снять. Нет, не смог бы. Потому что кино надо снимать всё время. Как и актер должен играть всё время.
— Есть много прецедентов, когда очень хорошие актеры уходили в режиссуру, но там уже всё не так успешно шло.
— А Женя Стычкин — наоборот! Великий режиссер Георгий Товстоногов категорично считал, что актеры не должны ставить спектакли, и очень жестко настаивал на этой точке зрения. И очень аргументированно. Но когда ему приводили такие примеры, он говорил, что исключения подтверждают правила.
