Песенки спеты: как Александр Домогаров стал Вертинским
В Доме Музыки представили премьеру спектакля о русском шансонье
Премьера спектакля Нины Чусовой «Вертинский» с музыкальной программой, состоящей из песен русского шансонье, в исполнении Александра Домогарова, прошла в середине октября в столичном Доме Музыки. В основе музыкальной постановки — письма, стихи и воспоминания Александра Вертинского. Аккомпанировал народному артисту России джазовый квартет Евгения Борца. За пластику, мимику и жесты отвечал Андрей Кислицин. «Известия» побывали на премьере, узнали неизвестные страницы биографии Александра Вертинского и спели его песни.
Оранжерея для Домогарова
Театралы знают, что Александр Домогаров + Нина Чусова = успех. В Дом Музыки поклонники артиста шли с букетами цветов. Гардероб на время представления превратился в оранжерею. Все с нетерпением ждали новой работы любимого артиста.
«Вертинский» стал не первой совместной постановкой Александра Домогарова и Нины Чусовой. Еще не так давно в афише Театра Моссовета значился «Ричард III». Одна из самых жестких пьес о борьбе за престол, в центре которой фигура заглавного героя, выписанная Шекспиром, как исчадие ада — Ричард III. Его и играл Александр Юрьевич. Этот спектакль сошел с афиш вместе с уходом из труппы Театра Моссовета Домогарова. Теперь народный артист волен сам себе выбирать репертуар, где и с кем работать. Совместно с продюсером Алексеем Козиным и композитором Евгением Борцом они взялись за интереснейший материал, биографию шансонье Александра Вертинского. Уникальный проект стал возможен благодаря появлению в мужской компании Нины Чусовой.
Создатели «Вертинского» пошли не банальным путем. Они не заставили картавить артиста, не надели на него жабо и не намазали лицо белым гримом. Александр Домогаров появился перед зрителями в строгом фрачном костюме, в петличке — цветок магнолии. Не хватало только галстука-бабочки. Верхние пуговица рубашки были расстегнуты, подчеркивая свободолюбивого героя. А грим и костюм, аналогичный тому, в котором на сцену выходил Вертинский, примерил Андрей Кислицин. Мим был Альтер-эго главного героя, который, сидя на высоком кресле, доходчиво и живописно рассказывал биографию Александра Николаевича зрителям. Два вечера подряд Домогаров и компания собирали аншлаги.
Не копия шансонье
В канву спектакля вплетена идея многогранности творчества знаменитого артиста. Воспоминания, шутки, песенки, как называл их сам Вертинский, трагические, с тонкой иронией, глубокие драматические баллады. Произведения написанные Вертинским на стихи русских и советских поэтов, многие из которых стали символами того времени.
Александр Домогаров выбрал точный интонационный рисунок исполнения Вертинского. Он не копировал шансонье. Пел, как чувствовал. Многие любят народного артиста за его исполнения военных песен. И творчество Александра Вертинского Домогаров тоже пропустил через себя. За трехчасовой спектакль он исполнил 15 песен. Зал слушал и напевал: «Мадам, уже падают листья», «Желтый ангел», «Маленькая балерина», «Танго Магнолия», «За кулисами», «Над розовым морем» и конечно «Доченьки». Все эти песни Александр Домогаров и джазовый квартет Евгения Борца записали на диск, а Алексей Козин выпустил их на лейбле Navigator Records.
— Мне поступило предложение от Алексея записать диск с песнями Александра Вертинского, — признался народный артист. — Было лестно, но столько уже слышали интерпретаций, что признаюсь, браться было боязно. Мы собирались и просто играли его, чтобы раскусить, в чем прелесть стиха с достаточно элементарной, музыкой. Путем проб и ошибок мы пришли к финальному результату. Пластинка получилась неожиданной, с современным звучанием, но в ней сохранены все интонации Вертинского.
Основной идеей спектакля было желание создателей прочувствовать безграничную любовь Александра Вертинского к Родине. Покинув ее в силу обстоятельств, он отчаянно стремился вернуться. Ностальгия по России, невозможность жить и творить без своей страны, отразились в творчестве шансонье. В спектакле представлены как хрестоматийные, так и малоизвестные факты из биографии Вертинского. Зрителей погрузили в атмосферу начала двадцатого века. Они узнали о трудностях и успехах, встречах и расставаниях, с которыми сталкивался Вертинский на своем жизненном пути.
Он был свидетелем Февральской революции, и сам как признавался, она никак не повлияла на творцов. Маяковский продолжал читать стихи, а Вертинский пел свои ариетки в костюме Пьеро. От страха перед публикой он делал сильно условный грим: свинцовые белила, ярко-красный рот, тушь. А чтобы спрятать свое смущение, Александр Вертинский пел в таинственном полумраке. В театре на 300 мест дальше пятого ряда его не было слышно. Женщины боготворили этого артиста и забрасывали цветами. Порой ему приходилось уходить через «черный ход». А мужчины изумлялись: что они в нем находят?
Как говорил о себе Александр Вертинский — петь он не умел, поэт — скромный, композитор — наивный. Даже нот не знал. Секрет его успеха крылся в сюжетах песен. В каждой была маленькая новелла. Александр Николаевич не искал успеха. Пел только для мастерства и практики, обтачивая каждую деталь, обдумывая каждую мелочь. Практику он получил в кабаках, и тому опыту был благодарен. После жующего и пьющего зрителя, сцена театра для него была отдушиной. Здесь он пел шутя, и даже не уставая.
«Наконец-то я дома!»
Его публикой были раненные солдаты, которым он делал перевязки, работая медбратом в санитарном поезде. Он выступал в портовых забегаловках, кабаре и престижных европейских театрах. Судьба Вертинского пролегала по крутому маршруту: Турция, Китай, Румыния, Ливан, США, Франция, Польша и другие страны. Писал письма руководству СССР, но все они оставались без ответа. Александр Вертинский являл собой гордость русского искусства за рубежом. Даже после отъезда из Советского Союза он считал себя русским, восхвалял и прославлял русскую культуру. И каждый раз он искал возможность попасть назад в Россию, тогда уже в СССР.
Поклонниками Вертинского были международные воры и герцоги. Во Франции Александр Николаевич познакомился с убийцей Григория Распутина князем Феликсом Юсуповым. И тот признавался Вертинскому, что Россия снится ему. И, несмотря на роскошь, внимание к нему европейской знати, князь мечтал пробраться незаметно на Родину и жить где-нибудь в деревне, никому неизвестным. Он говорил Вертинскому: «Какое бы это было счастье». Александру Николаевичу удача улыбнулась, и он смог получить разрешение на возвращение в СССР.
— Я хорошо знаю вкус хлеба, который называется «чужим», — говорил со сцены за своего героя Александр Домогаров. — Я живу со всем комфортом. У меня растут дети: старшей дочери шесть лет, младшей — четыре. Но я спокоен за их судьбу. Я считаю себя абсолютно счастливым человеком, у меня — семья, благородный, любимый труд. Впервые за свою долгую, бродячую жизнь я узнал, что такое собственный угол. Я прожил за границей 25 лет. Я очень прилично зарабатывал. Но 25 лет мне снился один и тот же сон. Я ложусь спать на старый мамин сундук, покрытый деревенским ковром, и необъяснимое блаженство охватывало меня: «Наконец-то я дома!».
А закончил Александр Домогаров спектакль словами, над которыми каждый в зале обязательно задумается. «Мы так безоглядно и широко тратим свое божье дарование, и в этих огромных хлопотах, победах, проходит вся жизнь. А когда всё проходит, тебе уже где-то за 60 лет. Мы имеем свои сроки. Наши таланты с годами гаснут, увядают, отцветают. Огромная трагедия артиста в том, что тело его стареет, а душа остается молодой. До конца карьеры с ним остается мастерство. Артист — это аккорд, а когда в нем не звучит хотя бы одна нота, аккорда — нет. И знаете, что я понял за всю свою жизнь: самое трудное — просто жить».
Столько совпадений, столько правильных слов, сказанных Александром Вертинским в начале прошлого века, сегодня, в 2024 году кажутся пророческими. Для всех, покинувших Россию в 21 веке, дорога назад будет еще сложнее.
