Айболит 2025. Христидис: ветеринария и медицина очень помогают друг другу

Ветеринария уже не младшая сестра медицины. Высокие технологии, используемые в лечении и диагностике человека, сегодня применяют у животных. А прорывные методы ветеринарии внедряют в медицину. Об этом aif.ru рассказывает ученый Сеченовского университета.

Мы беседуем о новейших технологиях, которые приходят в ветеринарию из медицины, и наоборот, из ветеринарии в медицину, о специфике профессии ветеринарного врача и об особенностях работы с лабораторными животными с Яной Христидис, заведующей лабораторией регенеративной ветеринарии Института регенеративной медицины, который работает в Научно-технологическом парке биомедицины Сеченовского Университета.

«Матрица повсюду»

Александр Мельников, aif.ru: Вы руководите лабораторией регенеративной ветеринарии, чем она занимается?

Яна Христидис: Проводит доклинические исследования на животных и транслирует технологии Сеченовского Университета в ветеринарию. Те биоэквиваленты и клеточные технологии, с помощью которых мы восстанавливаем ткани и органы, можно применять и на людях, и на животных.

Лаборатория разрабатывает технологии ускоренного заживления ран с использованием специального устройства — фотобиомодулятора. Заживление ран он ускоряет при помощи света.

Одна из наших разработок — мембраны на основе коллагена. Они помогают восстанавливать ткани, поэтому используются в реконструктивной хирургии. С помощью такой мембраны можно, например, заместить участок кожи, который хирургу-онкологу пришлось удалить вместе с объемной опухолью.

Мембрана, или матрица, изготавливается из ахиллова сухожилия крупного рогатого скота. Самое интересное в коллагене — то, что его «любят» клетки, поэтому у наших матриц — широкая область применения: в травматологии и ожоговой терапии, в урологии — для восстановления уретры, в офтальмологии — при дефиците здоровых тканей роговицы.

Из коллагена в Институте регенеративной медицины Сеченовского Университета изготавливают искусственную роговицу глаза. Мы делаем ее прозрачной и используем после ожогов, травм и бактериальных инфекций, которые, кстати, распространены у животных. Некоторые вирусные заболевания поражают роговицу, и, чтобы животное снова могло видеть, мы проводим микрохирургию глаза — подшиваем на него коллагеновую матрицу.

— И как чувствуют себя животные, которых вы так лечили?

— У нас в лаборатории живут две шиншиллы — Пушинка и ее друг Бандит. Им имплантировали коллагеновую барабанную перепонку. Именно шиншиллам, потому что у них схожее с человеком строение слухового аппарата. Оба пациента чувствуют себя отлично, слышат. Пушинка очень ругается, когда мы громко разговариваем в кабинете: не любит шум.

Роговицу мы имплантируем кроликам — их глаз по строению близок к человеческому. Мини-пиги похожи на нас по коже и подкожно-жировой клетчатке, поэтому модели, связанные с ранами, мы отрабатываем на них. После успешной отработки модели технология приходит в медицину и ветеринарию.

Медицина и ветеринария обогащают друг друга

— А что самое интересное пришло из медицины в ветеринарию?

— В первую очередь, визуализация. Появились более точные системы МРТ, микро-КТ. С их помощью можно визуализировать небольшие — меньше сантиметра — коллагеновые структуры, которые мы подшиваем в ткани.

Во-вторых, генетические тесты, технология персонифицированной медицины, а теперь — персонифицированной ветеринарии. Работаем с каждым конкретным животным и выясняем его генетическую предрасположенность к тому или иному заболеванию. Сейчас много гибридных пород. Вот мальтипу, метисы той-пуделя и мальтийской болонки, рождаются чистопородными только в первой линии разведения. Потом идут либо пудели, либо болонки, либо… щенки с генетическими поломками.

В ветеринарию пришло также 3D-моделирование. Если сломан сустав, его можно заместить частично или целиком — распечатать на биопринтере в стерильных условиях и имплантировать.

— Когда эти технологии доберутся до обычных ветклиник?

— Совсем недавно мы запустили свое производство. Первыми начнем внедрять биомедицинские клеточные продукты на основе стволовых клеток. Их область применения универсальна — от кардиологии до травматологии. Наша продукция будет актуальна и для медицинских, и для ветеринарных клиник.

Первый продукт из этой линейки — для лечения лор-заболеваний. Это клеточные технологии восстановления голоса и слуха. Барабанную перепонку, созданную на 3D-принтере, и имплант гортани наши врачи уже успешно пересадили животным.

«Точно так же, как с человеком»

— Сейчас в мире много говорят об этичном обращении с лабораторными животными. Что сейчас происходит в этом плане в российской науке?

— Мы придерживаемся гуманного отношения к лабораторным животным. Тщательно следим, чтобы на протяжении всего эксперимента — а некоторые исследования могут длиться и полгода, и год — животное было целиком обезболено. Анестезиолог контролирует наркоз во время оперативных вмешательств, после операций животные тоже под наблюдением. Лично я всех знаю в лицо, или, правильнее сказать, в мордочку, хотя у меня 300 крыс и 500 мышей.

Любопытная история произошла с птицами. Мы ставили эксперимент, который называется Cam-тест. На яйце прорезается окно, и мы проверяем, как различные факторы влияют на васкуляризацию — формирование кровеносных сосудов. Случилось так, что часть птенцов после Cam-теста проклюнулась. И теперь они — полноправные участники нашей работы.

Мы учим аспирантов, научных сотрудников, врачей-исследователей работать с животными. Важно понимать, как животное себя чувствует, и для этого существуют оценочные шкалы. Если крыса зажмуривает глазки, пушится, сжимается, часто дышит — все это может свидетельствовать о боли. Кто-то на интуитивном уровне понимает, что пациенту больно, кто-то — изучив литературу на эту тему.

Работа с болью — один из важнейших элементов взаимодействия с лабораторными животными. Острая, хроническая боль — все виды боли необходимо купировать. Мы смотрим анализы и используем современные методы визуализации, чтобы не пропустить воспалительный процесс. Точно так же, как с человеком. Находим воспаление — назначаем антибиотикотерапию.

Это база, которая нужна в работе не только с лабораторными, но и с любыми животными от сельскохозяйственных до домашних.

Мы разработали программу дополнительного профессионального образования «Работа с лабораторными животными: общие принципы и возможности современных технологий». К нам приходят студенты, ординаторы, аспиранты, врачи — учим их на примере доклинических исследований медицинских изделий и биомедицинских клеточных продуктов.

«Ветеринария — это бесконечная эмпатия»

— Когда вы решили, что хотите стать ветеринаром?

— С самого детства. Помню, как принесла с урока биологии мышку, чтобы ее не скормили змеям. Я выросла, а отношение к животным осталось таким же. Сейчас у меня живут бывший бездомный кот Тотошка и приютская собака Ева. Лечила ее нашими клеточными технологиями — теперь Ева здорова и счастлива. Руководство университета всегда поддерживает наши проекты по трансляции технологий в практику ветеринарного врача.

— Совпали ваши ожидания с реальностью? Что оказалось самым неожиданным в профессии?

— Главное заблуждение — что буду работать только с животными. Оказалось, мало любить животных, надо уметь общаться с людьми. Их надо расспрашивать о симптомах; обучать, как давать таблетки; на них воздействовать, когда не соблюдают назначения и животному становится хуже.

Трудно привыкнуть к страданию. К ветеринару приносят тех, кому больно, кто травмирован. Самые страшные случаи — когда животное страдает от рук жестоких людей, это трудно осмыслить и пережить. Помню, как лечила собаку, которую подожгли, — даже катетер было некуда поставить…

Ветеринария — это бесконечная эмпатия: к животным, к их хозяевам, которым часто страшно, которые волнуются, плачут. Кроме того, это работа на стрессе: животное в критическом состоянии не сможет ждать, когда ты помедитируешь и войдешь в состояние покоя. Принимать решения и действовать надо быстро.

— Как вы справляетесь с последствиями стресса? Ваше лекарство от выгорания?

— Любовь к животным. Это главное, что мной движет. Приезжаю на работу даже в выходные. В нашей лаборатории сейчас живут несколько кроликов, которые перенесли операцию на уретре. У меня большой штат, но не хочу беспокоить коллег — мне нетрудно приехать самой и провести пациентам постоперационную обработку.

Есть еще одна вещь, которая сильно поддерживает меня и как ветеринара, и как ученого. Каждая успешная операция приближает нас к спасению жизней людей.

По материалам: aif.ru