Княжеское дело. Дмитрий Донской считал, что Бог избрал его

1 июня Русская православная церковь отмечает день памяти князя Дмитрия Ивановича, причисленного к лику святых в чине благоверного. Князь скончался 635 лет назад, 19 мая 1389 года, в Москве. К его имени все русские люди тогда уже привыкли добавлять прозвище  Донской.

Наряду со своим прапрадедом Александром Невским Дмитрий Донской является одной из самых узнаваемых фигур нашей истории. Однако недоброжелатели, которых хватало и в прошлые века, пытались объявить князя неудачником – мол, внимание надо обращать не на триумф Куликовской битвы 1380 года, а на взятие и разорение Москвы Тохтамышем в 1382 году. Один из отцов идеологии украинства историк Николай Костомаров ещё в XIX веке писал: «Княжение Дмитрия Донского принадлежит к самым несчастным и печальным эпохам истории многострадального русского народа…»

Мальчик, который выжил

Если уж говорить о несчастьях, то круче всего они проехались по самому князю Дмитрию. В 1353 году на Русь обрушилась «чёрная смерть» – чума, свирепствовавшая в Европе уже несколько лет. Дмитрий – тогда ещё трёхлетний княжич, племянник великого князя Симеона Гордого. В свой первый приход чума унесла князя Симеона Гордого и всю его семью – престол занял его младший брат Иван, отец Дмитрия. Вторая в 1359-м унесла уже Ивана, сделав Дмитрия великим князем. А ведь ему было всего 9 лет, и каждая волна мора вычёркивала из жизни его родных и близких. К 1364-му от могучего Московского княжеского дома остались лишь юный князь Дмитрий и его малолетний двоюродный брат Владимир, будущий герой Куликова поля.

Оставшийся практически в полном одиночестве, Дмитрий обрёл тогда очень важную вещь, которая впоследствии изменит историю Москвы, а стало быть, и историю России. Согласно предположению современного историка Николая Борисова, и сам Дмитрий, и его окружение воспринимали эту трагедию с некоторой долей оптимизма. Да, Московский княжеский дом почти перестал существовать. Но сам-то Дмитрий выжил! Причём выжил наперекор всему. А стало быть, не обошлось без божест­венного вмешательства. Если уж «наказание Господне», как именовали чуму, не раз и не два обошло юного князя, значит, Всевышний сделал его своим избранником – не иначе как для будущих великих свершений.

Дерзость неслыханная

Уверенность в себе – очень важный ресурс, который иногда может компенсировать объективную слабость. Скажем, все предыдущие князья Московского дома, осознавая свои невеликие силы, с Ордой не конфликтовали. Дмитрий же начал своё самостоятельное правление с откровенной дер­зости – в 1366-м затеял в Москве возведение каменного Кремля, преступив запрет Орды на строительство каменных укреплений, которые так трудно брать. Немыслимой дерзостью были и конфликты с растущей как на дрожжах Литвой. Причём поначалу ситуация складывалась не в пользу юного Дмитрия. Споря с тверским князем Михаилом, он напоролся на его зятя – самого опасного и самого умелого полководца Восточной Европы, литовского князя Ольгерда, который сделал своё княжество сверхдержавой, раскинувшейся от Балтики до Чёрного моря. В 1368 году Ольгерд разгромил все наличные силы Дмитрия – московского князя спасли только каменные стены Кремля. Два года спустя Дмитрий опять задирает Тверь. Москва вновь осаждена, но Ольгерду крепко достаётся под Волоколамском. А в 1372-м московский князь добивается своего – передовой полк «всесильного» литовского тестя тверского князя разбит близ пограничного города Любутск. Сам же Ольгерд обязуется Тверь больше не поддерживать.

Предки Дмитрия Донского воевать не очень любили – тот же Иван Калита брал своё хитростью, расчётом и дипломатией. А Дмитрий воевать любил и умел. Если княжение Калиты и Симеона Гордого – та самая воспетая летописцами «тишина великая на 40 лет», то самостоятельное правление Дмитрия Донского – почти непрерывная война то с Литвой, то с Ордой.

Литва после 1372 года в разборки русских князей не вмешивается. С Ордой всё ещё интереснее. Уже в 1374-м летописец фиксирует: «Князю великому Дмитрию Московскому бышеть розмирье с тотары и с Мамаем». «Розмирье» – это и есть война. И ведётся она в стиле «ударом на удар». Сначала в 1376-м московский воевода Боброк-Волынский берёт под контроль Волжскую Булгарию – огромный улус Орды обязуется платить Дмитрию дань. Но в 1377 году Мамай наносит союзникам Москвы поражение – в битве на реке Пьяне его войска разбивают русские рати и сжигают Нижний Новгород. В 1378-м удар наносит уже сам Дмитрий – итог битвы на реке Воже, где во главе русского войска стоял сам князь, был таким: «Побежали татарове за реку за Вожу, побросав копья свои, и наши вслед за ними, погнавшись, их били, секли и убили их множество, а иные в реке утонули». 

Завещание сыну

То, что произошло два года спустя на Куликовом поле, известно всем: полный разгром ордынского войска. Москва навсегда избавилась от политической власти Орды. Да, Тохтамыш, пришедший на смену разбитому Мамаю, взял и сжёг Москву. И вновь наложил дань, которую Дмитрий не платил с 1374 года. Но на верховную власть в пределах Руси ни он, ни его преемники больше не претендовали. Дмитрий, действуя в стиле «ударом на удар», умел добиваться своего. Да – он не успел нанести ответный удар Орде. Но завещал это сыну, князю Василию. Завещал вместе с престолом великого князя, которым распоряжался единолично. И тот не подвёл. Спустя 10 лет после смерти родителя князь Василий наносит удар, запомнившийся навсегда, о чём говорит народный эпос «Идегей»: «Князь-урус – рыжий, как лис, с бородою обросшим ртом. Разорил он, разграбил наш дом. Наш священный город Булгар, и ему подчиненный Сивар, и высоковратный Казан, Джуке-Тау над гладью речной, и Сабы в глубине лесной, и земель Ашлы закрома… Он спалил, сломал все дома. Разгромил во владеньях моих он четырнадцать городов, превратил их в пепел и дым. Как же тут мне не стать седым?»

Вместо эпилога: «Всё сие минует»

Судя по всему, Дмитрий Донской верил в свою избранность крепко, о чём говорит любопытная находка – одна из его свинцовых печатей несёт на себе изображение царя в короне и надпись: «Всё сие минует». Это прямая отсылка к библейским царям Давиду и Соломону, которые тоже считались избранными, а их правление принесло стране и силу, и славу. Претензии Дмитрия на царский титул – не пустой звук. Да, первым на царство венчался его пра­праправнук Иван Грозный. Но Константинопольский патриархат в конце правления и жизни Дмитрия Донского официально поменял титул русских государей. До него все наши князья там назывались архонтами. Титул невысокий, примерно соответствующий главе родоплеменного союза. А Дмитрия называют «рикс» – как императоров Священной Римской империи. То есть приравнивают к государю Запада. И вполне заслуженно – именно Дмитрий Донской начал восхождение Руси к России.

По материалам: aif.ru