Операция «Прибой» по депортации прибалтийских народов началась 75 лет назад

Депортация жителей стран Балтии, март 1949 года

Museum of the Occupation of Latvia

Многим известна история депортации чеченцев или крымских татар, которых Сталин подверг коллективному наказанию за сотрудничество с немецкими войсками. Похожим образом депортировали и жителей Прибалтики, но по другой причине. Они долгие годы с оружием в руках сопротивлялись советской власти, но куда худшим преступлением был отказ от вступления в колхоз. О том, как Сталин стимулировал литовских, латвийских и эстонских крестьян советизироваться — в материале «Газеты.Ru».

Колхоз — дело «добровольное»

Литва, Латвия и Эстония получили независимость от Российской империи по итогам Октябрьской революции. В связи с этим жители Прибалтики избежали худших вещей, которыми запомнилась советская власть: красного террора в Гражданскую войну, насильственной коллективизации и раскулачивания 1920–1930-х годов, сталинского Большого террора и гонений на культурную и научную элиту. В 1940 году СССР аннексировал эти три страны, но в полной мере развернуть свою политику не успел, — началась Великая Отечественная война. Вплоть до 1945 года территории были заняты немецкой армией.

Первые послевоенные годы советизация республик шла медленно, но в мае 1947 года партия поставила вопрос ребром и потребовала от местных властей в кратчайшие сроки предоставить план коллективизации сельского хозяйства. Поначалу власть планировала соблазнить прибалтийских крестьян преимуществами советской системы, организовав несколько образцовых колхозов, оснащенных новейшей техникой. Неизвестно, насколько первые колхозы были образцовыми, но к 1949 году в них вступило лишь 4–8% прибалтийских крестьян.

Тому было две основные причины.

Во-первых, крестьяне люди темные, но практичные: они понимали, что колхоз в реальности означает бесправие и крайнюю нищету. Житель волости Юуру в Эстонии на одном из собраний прямо заявил:

«Что вы мне расхваливаете колхозный строй? Я недавно получил из России письмо, в котором пишут, что колхозники там на трудодень (трудодни — баллы, которые начисляли колхозникам за работу вместо оплаты; их обмен на зерно проводился по произвольному курсу, устанавливаемому властью, а в неурожайные годы отменялся вовсе) получили 350 г зерна, и при том большую часть овсом».

Во-вторых, в Прибалтике активно действовали местные антисоветские партизаны — «лесные братья». Советскую власть они считали оккупационной, а любого, кто идет с ней на сотрудничество — коллаборационистом. Вступивший в колхоз крестьянин тут же становился целью для «лесных братьев», и потому люди отказывались от коллективизации даже по угрозой санкций со стороны администрации.

Сломить сопротивление местных жителей советская власть решила с помощью массовых депортаций.

Примерный облик вагонов, которые использовали для депортации

Albert Jankowski/Wikimedia

Ускоренная советизация

29 января 1949 года Совмин СССР постановил:

«[Провести] выселение с территории Литовской, Латвийской и Эстонской ССР кулаков с семьями, семей бандитов, националистов, находящихся на нелегальном положении, убитых при вооруженных столкновениях и осужденных, легализовавшихся бандитов, продолжающих вести вражескую деятельность, и их семей, а также семей репрессированных пособников бандитов».

Бандитами в этом контексте советская власть именовала местных партизан.

Исполнение поручили Министерству госбезопасности СССР (МГБ), операция получила название «Прибой».

Идея была проста — если не получается поймать прячущихся в лесах стрелков, то можно уничтожить их социальную базу, где они берут провизию и новых рекрутов. Вдобавок выселения позволяли запугать сельских жителей: если ты не вступаешь в колхоз, то, вероятно, и тебя могут депортировать.

Операция началась 25 марта и заняла четыре дня, поскольку списки были заранее составлены МГБ на основе оперативной работы и агентурных сведений. Для вывоза людей сформировали небольшие оперативные группы из девяти-десяти человек, среди которых были три агента МГБ, два бойца истребительного батальона (партийного ополчения) и четыре-пять местных партийных активистов. Каждой такой группе поручали выселить три-четыре семьи. После обнаружения нужной фермы группа обыскивала помещение, идентифицировала всех жителей и заполняла анкету о каждом. Затем крестьяне должны были быстро собрать вещи и поехать с оперативной группой на вокзал — на повозке, на грузовике или корабле.

По советским меркам операцию можно назвать гуманной. Вагоны обязали оборудовать для перевозки людей, и в каждом поезде была медбригада. Официально жители уезжали не «в чем были», а могли собрать до полутора тонн вещей на семью (хотя на практике мало кто успевал собраться). В четырехосный вагон помещали 44–48 человек —например, в близком по размеру современном вагоне метро находится 30–40 сидящих мест. Конвоирам было строго запрещено применять оружие, кроме как при самообороне и преследовании убегающих, а по детям запрещено было стрелять при любых обстоятельствах.

Эстонские дети в Сибири, 1952 год

Wikimedia Commons

Таким образом, условия депортации нельзя назвать геноцидальными, но точно можно тюремными — при том, что вывозимые семьи ничего не совершили. Люди спали на нарах в переоборудованных грузовых вагонах, пищу получали из кухонного вагона в ведрах (по одному на вагон), гулять разрешали лишь на долгих остановках и в окружении конвоиров по периметру. Формально семьи было запрещено разлучать, но в действительности сотрудники МГБ зачастую задерживали детей, чтобы их скрывающиеся родители пришли на депортацию добровольно.

Жизнь в Сибири

Всего в ходе мартовской депортации из трех республик вывезли чуть меньше 100 тыс. человек. Около 72% составляли женщины и дети в возрасте до 16 лет. Напротив, около 15% были старше 60 лет, а 2 850 человек были «дряхлыми одинокими стариками». Таким образом, вывозили в основном не бойцов сопротивления, а либо членов их семей, либо сочувствующих.

Везли людей в сибирские спецпоселения, чье строительство было отработано в годы раскулачивания русских, украинских и белорусских крестьян. Депортированным не разрешалось покидать указанную территорию, и они были обязаны являться к местному коменданту МВД один раз в месяц. Невыполнение этого требования считалось правонарушением. Депортированным, как правило, давали работу в колхозах и совхозах, а небольшая часть была занята в лесном хозяйстве и обрабатывающей промышленности.

Условия жизни сильно различались от места к месту. Спецпоселенцы жили в бараках, фермерских сараях, землянках или снимали жилье у местных. Уровень жизни сильно зависел от числа работников в семье, поскольку хлеб распределялся по трудодням, а не по числу людей, что приводило к голоду. К 31 декабря 1950 года умерло 4 123 или 4,5% депортированных, в том числе 2 080 детей. Оценочная смертность за все время пребывания в ссылке составила 10–15%, но этот показатель варьировался для разных народов и разных мест поселения.

Массовая высылка людей оказалась действенным способом согнать крестьян в колхозы — к концу 1949 года в них вступило 80% эстонских и 93% латвийских хозяйств. В Литве, где сопротивление было наиболее сильно, доля осталась на уровне 62%, и поэтому депортации несколько раз повторяли.

По решению партии, прибалтов ссылали в Сибирь «навечно», но даже Сталин оказался не властен над вечностью. Когда он умер, пришедший ко власти Никита Хрущев позволил вернуться на родину почти всем депортированным народам. После получения Литвой, Латвией и Эстонией независимости многих местных участников операции «Прибой» подвергли уголовному преследованию за геноцид.

Что думаешь?

Комментарии
Источник