Российской угольной отрасли требуется возвращение в реальность

Мировые потребители и поставщики угля ищут альтернативу.

Ситуация на энергетическом рынке все больше разворачивается не пользу угольщиков – спрос на их продукцию стремительно снижается. Менеджер по анализу морских перевозок компании BIMCO Филипе Гувейя недавно сообщил, что в первой половине 2025 года мировые поставки угля сократились на 6%. Это произошло на фоне уменьшения объема импорта на крупных рынках. Прежде всего, по его словам, значительно замедлились перевозки в Китай и страны с развитой экономикой, отчасти из-за роста производства электроэнергии из возобновляемых источников.

По данным Евростата, добыча и потребление угля в ЕС в 2024 году достигли рекордно низкого уровня, составив 242 млн тонн и 306 млн тонн соответственно. По сравнению с 2023 годом потребление сократилось на 13%. Уровень зависимости ЕС от импорта угля составляет 67%, и он явно будет снижаться по мере продвижения стран Евросоюза на пути развития альтернативной энергетики. А процесс этот идет – например, в первой половине июля со ссылкой на оператора энергосистемы RTE сообщалось, что во Франции солнечные электростанции выработали рекордные 19,5 гигаватт, что покрыло почти 40% национального спроса на электроэнергию. В целом в ЕС в июне доля солнечной энергии в общем объеме выработки составила 22,1%, а атомные электростанции и ветрогенераторы произвели 21,8 и 15,8% электроэнергии. При этом уголь, который ЕС пока еще завозит, с 2023 года импортируется не из России – основным поставщиком является Австралия.

Но и власти Австралии уже решили сокращать экспорт. Как и у российских коллег, основным покупателем австралийских угольщиков является Китай. А он последовательно наращивает собственное производство и сокращает импорт. Эксперты компании «Яков и партнеры» отмечают, что пик потребления этого энергоресурса Поднебесной будет пройден в 2025 году, и уже в ближайшее время китайские власти планируют в полтора раза нарастить мощности возобновляемых источников энергии – с 680 млн тонн до 1 млрд тонн. Уже в первом полугодии 2025 года Китай закупил угля на 11% меньше, чем годом ранее. На этом фоне Ньюкасл в Новом Южном Уэльсе, крупнейший в мире порт по перевалке угля, на который приходится 95% объема грузов и 72% выручки, поставил перед собой задачу увеличить к 2030 году не связанные с этим энергоресурсом доходы до 50%.

Зачем нам столько угля?

Однако российские угольщики все еще настроены на повышение объемов добычи за счет получения от государства новых преференций. Отчасти эксперты объясняют такую инертность тем, что в 2021-2022 гг. на временном развороте ценовой конъюнктуры им удалось получить значительную прибыль в 747 и 821 млрд рублей соответственно.

Однако, начиная с 2023 года цены начали откатываться на прежний уровень, а вслед за ними убытки вновь появились и у всей отрасли. По данным директора Института нового общества Василия Колташова, в январе-октябре 2024-го сальдированный убыток угольных компаний составил 84,8 млрд рублей, а только за один первый квартал 2025 года уже 79,9 млрд рублей. «Убыточность предприятий угольной отрасли — проблема давняя, которую текущая рыночная конъюнктура лишь усугубила, – отметил эксперт. – О том, что цены неизбежно откатятся обратно, угольные компании предупреждали. Но если всю прибыль последних лет предприятия отрасли вложили бы в модернизацию, то это могло дать возможность показать большую эффективность, более вариативно подходить и к добыче, и к переходу на новые технологии будущего. А фактически можно сделать вывод, что отрасль проедала прибыль «жирных» лет».

В начале июля вопрос ребром относительно эффективности угольной отрасли поставил глава ВТБ Андрей Костин. «Давайте, тоже честно скажем, а зачем нам столько угля производить?» – сказал он на Финансовом конгрессе Банка России. По словам Костина, щахтовый метод добычи неэффективен. Он признал, что закрытие убыточных предприятий связано с социальными издержками, но, судя по его заявлению, он не сомневается, что это надо делать. «Если мы не начнем перестраивать экономику, закрывать неэффективные производства, у нас будет и нехватка рабочей силы, у нас будут и издержки расти и так далее. Поэтому, может быть, задуматься об этом, потому что «чихают» прежде всего те отрасли, где недостаточно эффективные производства», – отметил банкир.

Столь резкое заявление главы ВТБ, как сочли многие эксперты, свидетельствует о том, что неэффективность угледобытчиков является серьезной проблемой и для банков, которые опасаются кредитовать отрасль из-за ее убыточности. На высокую степень закредитованности угольщиков обратил внимание и премьер-министр Михаил Мишустин, комментируя в мае подписание нового пакета мер поддержки угольных предприятий. Также он напомнил, что за первые четыре месяца года экспортные цены на уголь упали почти на четверть.

И хотя, как говорят эксперты, Энергетическая стратегию РФ на период до 2050 года все еще основана на прежней модели экстенсивного роста угольной отрасли, фактически в мае правительство уже начало менять подход к поддержке угледобытчиков. Отличие новой программы помощи отрасли в том, что впервые она основана на адресном подходе. По мнению президента Национального исследовательского центра «Перевозки и инфраструктура» Павла Иванкина, «он выявит безнадежные и эффективные предприятия». «Не секрет, что многие из них получают отраслевые субсидии в том или ином виде, но не обеспечивают повышение эффективности конкретного производства», – напомнил эксперт. Василий Колташев тоже считает, что «самое главное, что заложено в программе — критерии отбора участников и жесткий контроль для того, чтобы средства не ушли на выплаты дивидендов и «золотые парашюты» топ-менеджменту».

Убытки, но не для всех

Неблагоприятная конъюнктура, убыточный шахтовый метод добычи угля и закредитованность предприятий – далеко не все проблемы угольной отрасли. Эксперты причисляют к ним и зачастую крайне неэффективную логистику. Например, в некоторых случаях уголь для дальневосточных ТЭЦ везут за пять тысяч километров. При этом местные угледобытчики вместо того, чтобы покрывать потребности локального рынка, отправляют энергоресурс на экспорт. Не случайно, в конце прошлого года вопрос перевода дальневосточных электростанций холдинга «РусГидро» на местный уголь находился на особом контроле Минтранса, Минэнерго, РЖД и самой «РусГидро».

Эксперты считают, что в решение такого рода региональных проблем должны быть включены, прежде всего, сами угольные предприятия, которые пока соответствующих инициатив не проявляли. По оценке экономиста Сергея Жаворонкова, путь постоянного субсидирования угольной отрасли без диверсификации их производств в соответствии с потребностями регионов и экономики в целом – путь в никуда. При таком подходе вместо, например, развития углехимии и строительства сверхкритических угольных станций получаемые деньги угольные компании «тратят не на диверсификацию производства и повышение его эффективности, а на экстенсивное увеличение добычи угля», а в экономике «создается искаженная система экономических стимулов, тормозящая переток капиталов и трудовых ресурсов из низкорентабельных отраслей в более инновационные и высокорентабельные».

Еще одна серьезная проблема, на которую давно обращают внимание транспортники – непредьявление к перевозке значительной части грузов. По данным Института экономики и развития транспорта, за последние полгода уже не предъявлено 34,9 млн тонн каменного угля, а потери в погрузке угля в июне составили 4,6 млн тонн. В том числе потери на экспорт оцениваются в 3,9 млн тонн, из них в дефицитном с точки зрения загруженности трафика восточном направлении – 2,3 млн тонн. Естественно, в ситуации, когда груз не предъявляют к перевозке в тот момент, когда найти другого грузоотправителя нереально, перевозчики несут огромные убытки.

Получается – мало того, что, согласно данным исследования NEFT Research, около 60% российских производителей угля сами работают в постоянном убыточном режиме, непредъявление угля к перевозке имеет мультипликативный эффект для всей экономики в виде упущенной выгоды других грузоотправителей. Соответственно, недополученная ими прибыль сказывается и на инвестиционной активности, и на выплатах налогов в бюджеты разных уровней. Однако все эти общие экономические потери пока совершенно не беспокоят владельцев угольных компаний, которые регулярно входят в списки богатейших людей Forbes.