Семь духов под килем: творения человеческой фантазии бороздят Мировой океан
Боги и демоны морских глубин
Мифы, легенды, суеверия и ритуалы, связанные с водой, составляют гигантский пласт человеческой культуры, почти такой же необъятный, как и сам Мировой океан, — об этом пишет во введении к своей книге Наталия Осояну, напоминая о том, что в космогониях разных народов «до начала времен вселенная состояла из воды». Правда, воду тут следует понимать не столько в химическом, сколько в философском смысле — как «хаос, пространство безграничных нереализованных возможностей, где всё существует одновременно, однако ничто не имеет формы». Критик Лидия Маслова представляет книгу недели — специально для «Известий».
Наталия Осояну
«Мифы воды. От кракена и «Летучего голландца» до реки Стикс и Атлантиды»
Москва: МИФ, 2024. — 296 с.
Чтобы упорядочить и систематизировать практически бездонный хаос самых причудливых мифологических представлений о водном мире, его функциях, магических свойствах и обитателях, писательница четко структурирует свою книгу на три части, по три главы в каждой. В первой, «Космос и хаос», рассматривается роль мифического океана как прародителя всего сущего, а воды — как инструмента, «с помощью которого человечество издревле пыталось осмыслить, почему всё устроено так, а не иначе». Среди различных космогонических концепций упомянуты, например, индуистская, по которой мир возник в процессе дружного пахтанья Молочного океана богами и демонами, а также популярный у разных народов миф о Ныряльщике за землей, которую необходимо добыть со дна безбрежного всемирного водоема, чтобы обустроить себе твердую почву под ногами.
Наталия Осояну. «Мифы воды. От кракена и «Летучего голландца» до реки Стикс и Атлантиды»
В этом контексте и библейский сюжет с Ноевым ковчегом может рассматриваться как своеобразная модификация мифа о Ныряльщике: Ной, выступающий в роли Создателя, посылает на поиски земли голубя, подобно тому, как в других мифологиях за землей отряжают утку, бабочку, черепаху, жабу и многих других представителей фауны. Мифу о Великом потопе посвящена отдельная глава, где Осояну отмечает универсальность распространившегося по всему земному шару сюжета «о том, как за великие прегрешения или просто в силу особенностей своей капризной натуры боги наслали на людей вселенское наводнение, в котором выжили лишь избранные». Он встречается и в шумерском «Эпосе о Гильгамеше», и в вавилонских преданиях, и у древних греков, и в ирландской легенде из «Книги захватов», несмотря на отсутствие «материальных свидетельств катаклизма, который на самом деле затронул бы весь или почти весь мир в ту эпоху, которая теоретически могла бы сохраниться в памяти человечества».
Вторая часть «Мифов воды» «Пантеон и бестиарий» рассказывает о водных богах разных рангов, включая таких общеизвестных, как Посейдон (он же Нептун), и менее влиятельных и раскрученных. В главе «Малые боги, духи и демоны» автор книги указывает на склонность древних греков с помощью разнообразных божеств второго ряда (Понт, Нерей, Протей, Тавмант, Таласса, Главк, Бридзо, Левкотея) персонифицировать «как само море, так и определенные его свойства: переменчивый характер, таинственность глубин, суровые шторма, нежность спокойных волн». Среди более экзотических божеств можно упомянуть гаитянскую русалку Ласиренн, ведающую «тайнами не столько моря, сколько бытия как такового». Это, как пишет Осояну, «не просто красивая женщина с рыбьим хвостом, а существо, тесно связанное с трансцендентными тайнами мироздания» и выступающее «чем-то вроде связующего звена между прошлым и будущим, предками и потомками».
Статуя бога Посейдона
Спускаясь еще ниже в мифологической иерархии в главе «Дева в беде и демон в воде», Осояну подробно рассматривает растиражированных массовой культурой и литературой русалок и водяных, которые не так просты, как может показаться по мультфильмам и балладам, если углубиться в их мифологическую родословную. Исследовательница пытается устранить терминологическую путаницу и разграничивает русалку из славянского фольклора (лесной, луговой, речной нечистый дух, не имеющий никакого хвоста и вообще химерических черт) и классическую европейскую «морскую деву» (mermaid), то есть женщину с рыбьим хвостом. Разобраться в нюансах, различающих многочисленные околорусалочьи ипостаси — сирен, наяд, нереид и ундин, — действительно не так-то просто. Единственное, что дает рациональному уму хоть какой-то ориентир, — имеющая много сторонников теория о том, что мифологический гибрид человека и рыбы возник у древнего человека в результате встречи с реально существующими морскими млекопитающими — дюгонями, ламантинами и тюленями.
По сей день существует в реальности открытый во второй половине XIX века гигантский кальмар, который вполне мог бы сгодиться в качестве прототипа знаменитого кракена, о котором Осояну пишет в главе «Монстры»: «Популярность кракена не ослабевает с годами, и в наше время он, пожалуй, даже обходит конкурентов — Мирового Змея и Чудо-юдо Рыбу-кита — во многом благодаря голливудскому кинематографу». Проводя аналогии между «живым островом» аспидохелоном из средневековых бестиариев и нашим сказочным Чудом-юдом, Осояну не отказывает себе в удовольствии процитировать остроумное описание из «Конька-Горбунка» Павла Ершова: «Вот въезжают на поляну / Прямо к морю-окияну; / Поперек его лежит / Чудо-юдо Рыба-кит. / Все бока его изрыты, / Частоколы в ребра вбиты, / На хвосте сыр-бор шумит, / На спине село стоит; / Мужички на губе пашут, / Между глаз мальчишки пляшут, / А в дубраве, меж усов, / Ищут девушки грибов».
В третьей части книги «Твердь и глубина» писательница продолжает наводить мостик между мифологией и реальностью, в том числе мореходной практикой и географическими открытиями. Но даже реально существовавшим морякам-первооткрывателям было присуще магическое мышление ввиду повышенной опасности их путешествий, обставленных множеством обрядов и ритуалов. В главе «На четыре пальца от смерти» (название отсылает к афоризму скифского мудреца Анахарсиса о толщине корабельных досок) говорится среди прочего о давней традиции одушевления кораблей и об особых отношениях, которые складываются между человеком и его кораблем. Тут уместно вспомнить, что Наталия Осояну известна не только как исследователь мифологии, но и как беллетрист, автор популярного океанического фэнтези, действие которого происходит в «мире Великого Шторма», населенном живыми и мыслящими «рыбокораблями».
Да и сами «Мифы воды» хоть и опираются на серьезные культурологические и исторические исследования, постоянно балансируют на грани между вымыслом и его материалистическими обоснованиями, напоминают о зыбкости границы между объективной, рационально объяснимой реальностью и человеческой фантазией, способной создавать множество параллельных миров, где действует своя логика и свои законы. Как справедливо замечает Осояну, «подыскивать рациональное объяснение для всего подряд не лучший выход, поскольку нерешаемых загадок великое множество, к тому же мощь и величие открытого моря и впрямь взывают не к разуму, а к душе. Они требуют веры в себя, в тех, кто рядом, и в высшие силы; в этом отношении вряд ли что-то изменится радикальным образом до той поры, пока будет существовать человечество».
