Умышленно промышленная. Как император-миротворец начал экономическую войну

180 лет назад, 10 марта 1845 года, на свет появился мальчик, которого родители называли ласково Бульдожкой. Он и впрямь отличался тяжеловесностью и насупленным выражением лица. Эти качества останутся с ним на всю жизнь. А вот прозвище, с которым он войдёт в историю, станет другим — «Миротворец».

Такое прозвище среди августейших фамилий большая редкость — величие монарха, как правило, связывают с победоносными войнами. В случае императора Александра III налицо парадокс. За 13 лет его правления Россия не вела войн вообще, за исключением краткого эпизода Афганского кризиса 1885 года, когда на Кушке произошло столкновение с афганскими войсками под управлением англичан. Русские войска просто отразили атаки, а русские дипломаты отвергли требования британских коллег. На эскалацию конфликта Александр III не пошёл — престижу Британии и так был нанесён серьёзный урон. Однако его величие никем не ставилось и не ставится под сомнение. Более того — фигура этого императора одна из немногих в длинной череде российских монархов вызывает симпатию у представителей разных политических кругов.

Тяжёлое наследство

Дело в том, что Александр III был миротворцем только в той области, которая касалась непосредственных военных действий. «Большая игра», эта холодная война XIX столетия между Россией и Англией, доставшаяся Александру III по наследству, шла своим чередом — в его правление Россия уверенно вела в ней по очкам. А вот в сфере экономики Александр развязал на два фронта одну из самых масштабных войн. Её результаты оценивают по-разному. На одном фронте с формальной точки зрения она была сведена к ничьей. Правда, преемник и сын Александра, последний русский император Николай II, сделал ряд уступок, которые аннулировали эту ничью и привели к проигрышу России. Но зато на втором фронте той войны была одержана убедительная победа. Итогом стал первый индустриальный рывок нашей страны, сделавший принципиально возможной последующую индустриализацию — уже в XX веке и при другом строе.

Александру III кроме «Большой игры» достался по наследству глубочайший экономический кризис, который мог привести к очень печальным последствиям. О правлении предыдущего императора, Александра II, обер-прокурор Святейшего синода Константин Победоносцев отзывался так: «В руках у него рассыпалась и опозорилась власть, вручённая ему Богом, и царство его, может быть, и не по вине его, стало царством лжи и мамоны, а не правды».

Сказано с известным преувеличением, но суть схвачена верно. Мамоной в библейской традиции называется демон неправедного богатства, стяжательства и алчности.

«Рынок всё решит»?

Именно этот демон, по мнению Победоносцева, был выпущен гулять по России вследствие реформ, выдержанных в духе радикального рыночного либерализма, так хорошо знакомого нам по реалиям «лихих девяностых», когда считалось, что «рынок всё решит». Правда, в конце XX столетия это длилось лет 10 — потом стало приходить отрезвление. А в те далёкие годы «свободный рынок» царил без малого четверть века. Результаты были плачевными. Ставка на абсолютную свободу внешней торговли обернулась тем, что отечественная промышленность, и без того не самая конкурентоспособная, стала превращаться почти в ничто. Первый либеральный таможенный тариф ввели в 1857 году. В итоге через 5 лет переработка хлопка в России упала в 3,5 раза, а выплавка чугуна снизилась на 25%. В 1868 году был принят ещё более либеральный таможенный тариф — по сравнению с 1841‑м торговые пошлины снизились в 10 раз, а по некоторым статьям импорта — в 40.

Эта катастрофическая ситуация накладывалась на авторитетное мнение экономистов. Скажем, «отцом» таможенного тарифа 1857 года был Людвиг Тенгоборский, член Госсовета и председатель Тарифного комитета. Вот его слова: «Россия — страна земледельческая и в развитии промышленности не нуждается. А потому следует прилагать усилия, прежде всего, к расширению экспорта сельскохозяйственной продукции, необходимые же промышленные изделия можно будет на полученную валюту закупать за границей».

Такая тенденция практически со стопроцентной гарантией должна была превратить Россию в полуколонию Запада, его сельскохозяйственный придаток. Даже не в сырьевой, поскольку некоторые важные виды полезных ископаемых Россия тоже ввозила из-за границы. В эпоху паровых машин кровью экономики был каменный уголь, и отечественная промышленность, да и транспортная система, плотно подсела на топливно-сырьевую иглу — своего каменного угля добывали крайне мало, его приходилось покупать у Великобритании, которая была главным геополитическим противником России.

Романов и Менделеев

Некоторые попытки исправить дело всё же были — так, в 1870 году состоялся первый в России Торгово-промышленный съезд. Правда, мало кто понимал, зачем он нужен: единственной внятной резолюцией, принятой им, стало решение провести следующий форум спустя 2 года. Но и она не была выполнена — следующий съезд промышленников прошёл уже в царствование Александра III, в 1882 году. Именно тогда состоялась пусть виртуальная, но судьбоносная встреча. На съезде с программным докладом «Об условиях развития заводского дела» выступил Дмитрий Менделеев. И был услышан императором. Отныне именно Менделеев, который был не столько химиком или физиком, сколько политэкономом, стал главным экспертом и стратегом экономической войны. Да, его предложение о создании профильного министерства, занимающегося промышленностью, было претворено в жизнь лишь в 1905‑м. Зато кое-что другое, например предложение о льготном кредитовании промышленных предприятий, — практически сразу. Ставка, под которую выдавались ссуды промышленникам, была понижена более чем вдвое — с 7 до 3,25%.

Но главное — стала выправляться таможенно-тарифная политика. Причём по настоянию Менделеева особое внимание обращали на те категории товаров, без которых немыслим индустриальный рывок, — уголь, чугун, железо, сталь, хлопок. Это был, так сказать, внешний фронт. На внутреннем фронте тоже велось наступление. Если раньше Менделеев сам выступал с той или иной экономической инициативой, то теперь координировал свои усилия с правительством. Скажем, его командировка в Донецкий край состоялась под эгидой Министерства государственных имуществ, а к разработке нового Таможенного тарифа Менделеева привлёк министр финансов Иван Вышнеградский.

Вместо эпилога

«Будущая сила»

Одним из итогов той командировки стала статья Менделеева «Будущая сила, покоящаяся на берегах Донца» (1888), которая на удивление быстро воплотилась в жизнь. Уже через 10 лет Донбасс стал главной топливно-металлургической базой России. Таможенный тариф 1891 года прочно оградил отечественную промышленность и обеспечил индустриальный рывок — при Александре III выплавка чугуна увеличилась на 159%, стали — на 217%, а добыча нефти — на 1745%. Страна встала на магистральный путь развития, с которого не сворачивала, по большому счёту, уже никогда.

По материалам: aif.ru